Владислав Фелицианович Ходасевич. Жизнь и творчество русского поэта

Смерть Владислава Фелициановича Ходасевича в Париже никого не поразила, - ее ждали, и друзья знали в последнее время, что дни для прекрасного поэта, автора "Державина" сочтены. Кажется, знал это сам Ходасевич, - у него был ум точный, трезвый, и он не любил закрывать глаза на действительность.

Болел он давно, постоянно имел дело с врачами, но как-то крепился, работал, не поддавался болезни. Несколько месяцев назад силы ему изменили: он слег.

Врачи долго колебались - сначала свои русские, потом французы. Делали бесчисленные рентгеновские снимки, по которым ничего в точности нельзя было определить. Одни склонялись к тому, что у него рак, другие полагали, что нужно оперировать кишечник. И в том и в другом случае надежды не было никакой. Больной сильно исхудал, больше не мог питаться и испытывал невыносимые физические страдания.

Сначала его перевели в госпиталь Бруссэ, к знаменитому французскому профессору Абрами. Потом он вернулся домой... Когда положение стало совсем уж безнадежным, решена была операция. Ходасевича снова перевезли в клинику, оперировали, и на следующий день, не приходя в сознание, он умер. Операция обнаружила то, чего не показал ни один снимок. Он умер от камней в желчном пузыре, - рака кишечника в действительности не было.

В 1930 году в Париже В. Ф. Ходасевич отпраздновал 25-летие своей литературной деятельности, которая началась в альманахе "Гриф". В смутном 1905 году Ходасевич напечатал в этом сборнике первое свое стихотворение, конечно "гражданского характера" .

- Стихи были ужасные, - впоследствии вспоминал он. - Помню только первую строку:

Схватил я дымный факел мой...

Три года спустя он выпустил сборник стихов "Молодость" - в том же издательстве "Гриф".

- Первая рецензия о моей книге запомнилась мне на всю жизнь. Я выучил ее слово в слово, - рассказывал мне как-то Ходасевич. - Начиналась она так: "Есть такая гнусная птица гриф. Питается она падалью. Недавно эта симпатичная птичка высидела новое тухлое яйцо".

Впрочем, в дальнейшем поэт не мог пожаловаться на "тернистый путь" писателя. Писал он много, печатался в разных изданиях и никогда не испытывал на себе никаких редакторских стеснений.

- Ни на что, кроме типографских опечаток пожаловаться не могу, - говорил он.

А пожаловаться, в особенности в эмигрантский период жизни, было на что. От поэзии Ходасевич в последние годы жизни отошел окончательно, - перешел он исключительно на статьи и литературные воспоминания. Ему было о чем вспомнить, и на помощь памяти приходили бесчисленные "досье", которые он заводил на каждого писателя. Досье эти хранились в комоде стиля Луи-Филиппа, - там были папки с надписями "Мережковский", "Гиппиус", "Горький" и т. д. Кому теперь достанутся очень ценные архивы Ходасевича?

Пожалуй, наибольшую, если не единственную радость в период эмигрантской жизни принес ему "Державин", над которым Ходасевич работал с упоением, с какой-то влюбленностью. В Державине потрясало его соединение великого поэта с прямым, смелым человеком, - он всячески старался опровергнуть ходячее представление о лукавом царедворце. И Державин Ходасевича вышел человеком смелым, прямым, первым русским гражданином, не боящимся говорить царям правду в глаза.

После Державина носился он с мыслью написать биографию Пушкина, и начал уже работать. Впрочем, над Пушкиным Ходасевич работал всю свою жизнь, но начав собирать биографические материалы, он быстро понял, что работа гигантская, что она потребует отказа от какой-либо иной работы .

- Для Пушкина мне понадобится два года, - определил он.

Была даже открыта предварительная подписка, но вскоре ее пришлось прекратить. Ходасевич с душевной болью понял, что никогда не сможет написать этой заветной своей книги, - ибо нужно было жить, нужны были деньги, и регулярная газетная и журнальная работа не давала ему возможности целиком отдаться Пушкину. Юбилейный пушкинский комитет, быть может, совершил большую ошибку, не дав возможности Ходасевичу выполнить стоящее перед ним задание. Правда, в эмигрантских условиях это была почти неосуществимая задача .

В последние годы он перешел исключительно на газетную работу, отнимавшую много времени. Каждую свою статью Ходасевич писал долго, тщательно шлифовал, - он был беспощаден к другим, но и требователен к самому себе. Изредка мы встречались на каких-то вечерах, потом ехали вместе домой, по одной линии метро, и Ходасевич уже жаловался на все усиливавшуюся болезнь, на то, что стало трудно жить. Люди пришли к нему на помощь в самый последний, трагический период, когда уже не оставалось никаких надежд на выздоровление.

Отпевали Ходасевича в русской католической церкви на рю Франсуа Жирар, где собрался весь эмигрантский литературный Париж. А похоронили его на бианкурском кладбище, где имеется уже много других русских могил.

Сегодня. 1939, 19 июня

Андрей Седых (наст. имя и фам. Яков Моисеевич Цвибак; 1902 - 1994) - журналист, писатель и мемуарист. С 1921 г. сотрудник газеты "Последние Новости", в 1920-е - 1930-е гг. -парижский корреспондент газет "Сегодня" (Рига) и "Новое Русское Слово" (Нью-Йорк). В 1933 г. в качестве литературного секретаря участвовал в "нобелиаде" И. А. Бунина; с 1942 г. года жил в Нью-Йорке; с 1973 г. - главный редактор газеты "Новое Русское Слово".