Владислав Фелицианович Ходасевич. Жизнь и творчество русского поэта. Стихотворение Эпизод

Владислав Фелицианович Ходасевич
Стихотворение Эпизод
 
                 ...Это было
 В одно из утр, унылых, зимних, вьюжных,-
 В одно из утр пятнадцатого года.
 Изнемогая в той истоме тусклой,
 Которая тогда меня томила,
 Я в комнате своей сидел один. Во мне,
 От плеч и головы, к рукам, к ногам,
 Какое-то неясное струенье
 Бежало трепетно и непрерывно -
 И, выбежав из пальцев, длилось дальше,
 Уж вне меня. Я сознавал, что нужно
 Остановить его, сдержать в себе,- но воля
 Меня покинула... Бессмысленно смотрел я
 На полку книг, на желтые обои,
 На маску Пушкина, закрывшую глаза.
 Всё цепенело в рыжем свете утра.
 За окнами кричали дети. Громыхали
 Салазки на горе, но эти звуки
 Неслись во мне как будто бы скозь толщу
 Глубоких вод...
 В пучину погружаясь, водолаз
 Так слышит беготню на палубе и крики
 Матросов.
 И вдруг - как бы толчок,- но мягкий,
                              осторожный,
 И всё опять мне прояснилось, только
 В перемещенном виде. Так бывает,
 Когда веслом мы сталкиваем лодку
 С песка прибрежного; еще нога
 Под крепким днищем ясно слышит землю,
 И близким кажется зеленый берег
 И кучи дров на нем; но вот качнуло нас -
 И берег отступает; стала меньше
 Та рощица, где мы сейчас бродили;
 За рощей встал дымок; а вот - поверх деревьев
 Уже видна поляна, и на ней
 Краснеет баня.
 
               Самого себя
 Увидел я в тот миг, как этот берег;
 Увидел вдруг со стороны, как если б
 Смотреть немного сверху, слева. Я сидел,
 Закинув ногу на ногу, глубоко
 Уйдя в диван, с потухшей папиросой
 Меж пальцами, совсем худой и бледный.
 Глаза открыты были, но какое
 В них было выраженье - я не видел.
 Того меня, который предо мною
 Сидел,- не ощущал я вовсе. Но другому,
 Смотревшему как бы бесплотным взором,
 Так было хорошо, легко, спокойно.
 И человек, сидящий на диване,
 Казался мне простым, давнишним другом,
 Измученным годами путешествий.
 Как будто бы ко мне зашел он в гости,
 И, замолчав среди беседы мирной,
 Вдруг откачнулся, и вздохнул, и умер.
 Лицо разгладилось, и горькая улыбка
 С него сошла.
 Так видел я себя недолго: вероятно,
 И четверти положенного круга
 Секундная не обежала стрелка.
 И как пред тем не по своей я воле
 Покинул эту оболочку - так же
 В нее и возвратился вновь. Но только
 Свершилось это тягостно, с усильем,
 Которое мне вспомнить неприятно.
 Мне было трудно, тесно, как змее,
 Которую заставили бы снова
 Вместиться в сброшенную кожу...
 
            Снова
 Увидел я перед собою книги,
 Услышал голоса. Мне было трудно
 Вновь ощущать всё тело, руки, ноги...
 Так, весла бросив и сойдя на берег,
 Мы чувствуем себя вдруг тяжелее.
 Струилось вновь во мне изнеможенье,
 Как бы от долгой гребли,- а в ушах
 Гудел неясный шум, как пленный отзвук
 Озерного или морского ветра.
 
 
 25-28 января 1918